Пермский Театр «У Моста»

Версия для слабовидящих

29.05.2018

Юрий Иванович Голышев о спектакле «Васса» театра «У Моста» на «Мелиховской весне»

Перед нами некое природное явление. Надо изучать и дивиться тому, как оно мудро устроено. Первое, о чем бы я хотел сказать, даже шире, чем вчерашний спектакль. Я знаком с системой этого мистического театра и с изобретением Федотова. Всякий человек навсегда, от рождения и до кончины, так или иначе сопряжен с какими-то высокими, космическими энергиями, которые все называют по-разному: Провидение, Бог, судьба или там что-то еще. 

Посмотрев спектакль, я вспомнил о Николае Федоровиче Федорове - великом философе и основоположнике философии русского космизма. Он оказал большое влияние на многих писателей, но в особенности на Горького. 

У Горького есть эта философия космизма – присутствие высоких энергий в нашей жизни. И вчера их наглядно донесли способами театра. Это то, что вне текста, над текстом, вокруг текста. 

Я был поражен, как выстроена сценография и работа с пространством. Стеклянная стена разделяет два мира. Бытовую сторону, которая к нам приближена, и ту, что за стеклом, мистическую. Есть понятие Зазеркалье, а тут, я бы сказал, «застеколье». И потому, когда там появляется Олимпиада со свечой, вижу её только я, как зритель, но не те, кто на сцене. Олимпиада доходит до дверей и останавливается. Почему? Я начал вглядываться в пространство сцены. Ну, конечно, красный угол! Иконостас! Туда она не смеет пройти. 

Но в финале, когда к ней подключается второй убиенный, они минуют эту заградительную демаркационную линию и уходят туда. Вот тут мне стало действительно страшно, и у меня волосы зашевелились на голове. 
Интересен образ черного столба. Что это за столб? На нем пластают несчастную Олимпиаду, к нему все время прислоняется Васса. И вдруг я понимаю: он – несущая конструкция. По законам строительства зданий тех времен именно на нем держится матица плахи потолка. Убери эту балку, все рухнет сразу. Это неназойливый образ Вассы, ее жертвенной функции – удерживать собою всю эту конструкцию жизни. 

Весь спектакль был построен не на словах, а на этих предельно натянутых нитях родственного мучительного общения, когда центробежная сила, которая желает разорвать эти связи, уравновешивается центростремительной. Вот это капризное равновесие и есть энергия спектакля, в общем-то тревожного и необыкновенно сильного. 

Когда все кончилось и утихло, остались три женщины: мать, дочь, сноха. Это практически парафраз «Трех сестер». Три женщины. Россия стоит на женских плечах. 

 

Юрий Иванович Голышев, заслуженный артист РФ