30.05.2020
Хвала тебе, Макбет!
Догадываюсь, что увиденное в онлайн-режиме – далеко не весь «Макбет» театра «У Моста». Что какой бы ни была высокой разрешительная способность экрана и совершенной – стереосистема звука, я все равно потерял живое ощущение тяжелого дыхания актёров, в чьих руках – по крайней мере так кажется – не бутафорские, а настоящие тяжкие боевые мечи; потерял полноту дьявольской игры света и тьмы, то окутывающее всё дикой зеленью болот, то бросающее на происходящее тусклый отсвет золотого и алого – цвета власти и крови (впрочем, власть и есть кровь). Но в одном я убежден – что видел самого аутентичного, самого шекспировского «Макбета».
Сергей Федотов словно уловил где-то в той вселенной, которую можно назвать мистической, а можно – миром идей (по Платону), и извлек оттуда мир шекспировского Макбета, пропущенный сквозь грандиозную простоту и грубость средневековой Шотландии – какой она казалась Шекспиру. Это не значит, что постановка может походить на тот спектакль, премьера которого в театре «Глобус» состоялась в 1611 году – и которой вместе с простой публикой рукоплескал из своей ложи Его Величество Иаков I Cтюарт, Король Англии и Шотландии, Верховный лорд Ирландии и проч. В эпоху Шекспира играли при дневном освещении, а современная техника позволяет погрузить сцену во мрак и добиваться совершенно фантастических аудиовизуальных эффектов, которые создают архаичный и жуткий мир, населенный хтоническими созданиями – вроде ведьм, нагадавших Макбету корону, а Банко – стать предком династии Стюартов.
«Макбет» – странное сочинение Шекспира. Из ряда великих трагедий («Гамлет» – «Отелло» – «Король Лир»), к которому её относят по времени написания, она выпадает шокирующей простотой фабулы и не вполне шекспировской прямолинейной этической оценкой образов. Да и поэтика ее иная: стремительное развитие действия, плотность его, насыщенность событиями, почти полное отсутствие рефлексии у героя – и слишком уж явное торжество исторической справедливости в финале. (У трех остальных великих трагедий финалы можно считать открытыми. Скажем, финал «Короля Лира» я представляю себе так: «Олбани: Друзья мои, вы оба мне опора, чтоб вывесть край из горя и позора. Кент: Не смею, герцог, сборами тянуть. Меня зовет король, мне надо в путь». Закалывается. Самый честный из уцелевших персонажей не хочет жить в прекрасном новом мире с очень двусмысленным новым правителем). Правда, Федотов в оптимистический финал «Макбета» не поверил. И правильно поступил. Но об этом ниже.
«Макбет», если на то пошло, пьеса заказная. Иаков Стюарт (между прочим, неряха и грязнуля) не был популярен; большинство англичан относились к его воцарению так, как отнеслось бы большинство граждан РФ к избранию президентом государства чеченца или какого другого северокавказца. Испорченные былой елизаветинской снисходительностью авторы издевались в своих комедиях над шотландцами почём зря. Надо было спасать положение. Драматургу лучшего театра страны, носившего почетное звание His Majesty men («Люди (или Слуги – как угодно) Его Величества», соответствует званию Государственный Академический театр), было сделано предложение, от которого он не мог отказаться. Чтобы потрафить королю, требовалось, чтобы в исторической пьесе прославлялась династия Стюартов, упоминалось скрепленное кровью англо-шотландское братство по оружию и присутствовали бы ведьмы: Иаков Стюарт считался себя большим знатоком ведьмологии и даже написал книгу о том, как распознавать ведьм. Судя по тому, какова была его жена, теория у коронованного учёного-дилетанта сильно расходилась с практикой.
– Боже! – восклицал Мастер Уильям, – лихорадочно листая «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» Холлиншеда, – где я подходящий сюжет найду? Какое там боевое братство? Полтыщи лет вражды, резни и предательств!
Наконец нашёл нечто подходящее по всем параметрам. Правда, условно. Реальный Макбет был очень неплохим королем. «Ладно, думал лучший драматург всех времен и народов, нам не привыкать! На Ричарда III мы ещё при покойной государыне столько бочек накатили – вспоминать не хочется. Лет через триста-четыреста историки во всём разберутся, а пока засучить рукава – и за дело!»
Сергей Федотов уловил непрямую перекличку двух драм об узурпаторах, которых мания величия возвела на вершины власти, а потом скинула вниз, в ад: у него в «Макбете», как и в «Ричарде III» в ночь накануне решающей битвы перед героем проходят призраки тех, кого он убил. Шекспировский контекст налицо. А вот другой контекст, актуальный, уравнение шекспировской драмы с сегодняшним днем, попытка вписать в неё современные события и стереотипы – режиссёру чужд. И слава Богу! Я видел несколько постановок «Макбета» – одну в кино и две или три в театрах – где борьба велась за пост крестного отца мафии, а ведьмы превращались в красоток из бара; вроде бы всё правильно, любая власть преступна, что шотландские кланы XI века, что современные мафиозные семьи одним миром мазаны, все они ОПГ, но почувствуйте разницу масштабов! Осовременивать таким образом Шекспира – всё равно, что надевать на карлика богатырские доспехи, получается нелепо и отчасти непристойно.
В спектакле театра «У Моста» величие Шекспира сохранено, но режиссер выбирает из этого величия те его стороны, которые нужны для постановки этой шотландской драмы. В ней Шекспир был гениальным ремесленником, который свёл все требуемые концы с концами. Получился великолепный триллер-хоррор, мистический, захватывающий и стремительный. Именно так ставит его Сергей Федотов. Спектакль невероятно динамичен, он укладывается в полтора часа чистого времени, хотя сокращений в тексте почти нет, а то единственное, что кажется заметным, принципиально необходимо именно в этой постановке.
Признаюсь, что живьём видел только те спектакли театра «У Моста», которые поставлены по пьесам МакДонаха; с режиссурой Федотова знаком ещё по двум его постановкам в таллиннском Русском театре («Игроки» и «Зойкина квартира», первая постановка мне просто очень нравится, а вторую считаю блистательной), а актёров «У Моста» видел исключительно в макдонаховских пьесах, а так как мир МакДонаха – яркая, но очень специфическая вселенная, то теперь спектакли в онлайн-режиме заново открыли для меня этих актеров. И особенно – «Макбет».
Прежде всего, в каждой актерской работе ощущается именно то, что герои существуют в архаичном и жестоком мире, где человеческая жизнь постоянно висит на волоске, она зависит от слишком многих неведомых обстоятельств, приходится ступать по земле, то и дело вскипающей опасными пузырями, и считаться с этим. Макбет (Лев Орешкин) и Леди Макбет (Анастасия Перова) проходят свой путь в зазоре между свободой воли и наваждением. Великолепная, предельно эротичная и невероятно честолюбивая Леди словно ловит сигналы из этого опасного и соблазнительного пространства, она убеждена в праве мужа на корону сильнее самого тана Гламисского и Кавдорского. Орешкин в роли Макбета очень точен в раскрытии сути образа: его герой отважен в бою и крайне нерешителен всякий раз, когда нужно принять судьбоносное решение; это верно художественно, с точки зрения поэтики пьесы Шекспира и архитектоники постановки Федотова, но верно и исторически – средневековый суеверный человек мог быть только таким.
Тема власти проведена сквозь пространственное решение спектакля. Король Дункан (Владимир Ильин) ждёт известий с поля битвы, находясь на возвышении в правом верхнем углу сцены. Нисходя оттуда, он из верховного властителя превращается в «первого среди равных», эдакого демократичного главаря государства? Банды? – разница несущественная. Характерно, что Макбет, став королём, ни разу не подымается над подмостками. Интуитивно так получилось или продуманно, но это читается как знак сомнительности, нелегитимности его власти. (Растерянность на пиру при появлении призрака Банко: мне негде сесть, все места заняты – еще одно свидетельство того, что Макбет не уверен, что властвует по закону, а не по понятиям.)
Малькольм в сцене с Макдуфом тоже находится на возвышении, но в левом углу, и прячется принц Камберлендский за английским щитом. Это очень многое о нём говорит. В начале спектакля, после того, как Дункан провозглашает Малькольма наследником трона, Макбет и Малькольм многозначительно обмениваются взглядами. Длится это – секунду, может, полторы, но сколько вложено смысла! Малькольм – явно не воин; победоносный полководец Макбет в душе презирает юнца, который держится подальше от битв. В диалоге с Макдуфом тема испытания оборвана.
Малькольм
Нет, обладай я королевской властью,
Я б в царстве все перевернул вверх дном,
Разрушил нравственность, покой, порядок
И молоко согласья вылил в ад.
Макдуф
О бедный край!
Малькольм
Ну как, достоин править,
По-вашему, подобный человек?
Макдуф
Достоин ли он править? Жить на свете
Он недостоин! Бедный мой народ!
У Шекспира затем следует признание Малькольма, который обманывал Макдуфа, чтобы убедиться в искренности того:
Я девственник ещё, ни разу клятве
Не изменял, не трясся над своим,
Не то чтоб позавидовать чужому.
Я чёрта не предам другим чертям.
Мне правда дорога, как жизнь. Впервые
Я лгал сегодня, оболгав себя.
Всё, что я есть, Макдуф, на самом деле
Принадлежит отчизне и тебе.
Федотову это признание не нужно. У него Малькольм был откровенен. Явный трус, он несколько раз повторяет: «Нам Англия даёт большое войско и полководца Сиварда». Принц собирается вернуть себе власть, опираясь на армию давнего заклятого врага.
И финальное «Да здравствует Малькольм!» звучит явно неуверенно. Убийцу на троне – но человека яркого, отважного – сменили на ничтожество, от которого еще неясно, чего ждать. Впрочем, как говорит артист Леонид Каневский в финале передачи «Следствие вели», это уже совсем другая история.
Отдельный низкий поклон – фехтовальному мастерству актёров. В современном театре оно почти утрачено; поединки в шекспировских пьесах часто решаются бесконтактно или вообще условными средствами. Здесь бой Макбета с Макдуфом решён великолепно. Впрочем, это, наверно, фирменный знак театра «У Моста» всё делать на высочайшем уровне.
Борис Тух (Таллин, Эстония) – журналист, театральный и кинокритик, литератор, переводчик. Лауреат премий СТД Эстонии, Капитала культуры и Союза писателей Эстонии, Эстонского отделения ФИПРЕССИ.