Пермский Театр «У Моста»

Версия для слабовидящих

19.05.2022

Вера Зебзеева о премьере «КАРАМАЗОВЫ»

Перед началом спектакля зрителям в традиционном приветственном слове театра к посетителям вновь подчеркнули: Сергей Федотов никогда не станет осовременивать классику. Всё соблюдено: исторические костюмы, минимальное количество декораций, абсолютная камерность.

Но, кажется, что режиссёр смог вынести спектакль за рамки времени. Главным в постановке остался человек. Рассудок и помешательство, бунт и покаяние. Федотова, как и Достоевского, интересует всё человеческое и нечеловеческое внутри героев. А оно безвременно.

Достоевский в «Карамазовых» выводит на свет большое количество героев: от святых до безумцев, жизни которых вплетены друг в друга. Можно подумать, что невозможно в трёх часах театрального времени уместить всех и вся. Но Сергей Павлович в очередной раз с присущим только ему мастерством смог сжать и без того насыщенное повествование, сделав его фантастически концентрированным. Но что немаловажно, зритель, не знакомый с произведением, без труда и смущения сумеет погрузиться в постановку. И ни одно знаковое событие произведения-первоисточника не ускользнёт от него. Как, например, святость старца Зосимы, которая «провоняла» после его смерти.

Одно из ключевых явлений художественного мира Достоевского – это надрыв. Надрывность мироотношения и поведения, как способ выражения сокровенных глубин душевного мира человека в кризисные для него моменты. Актёры тонко прочувствовали этот карамазовский надрыв. Нерв души, времени, обстоятельств. А любовный надрыв Грушеньки и Катерины, казалось бы, такой разный, был выплеснут на зрителей, сметающим всё на своем пути эмоциональным штормом.

Почему же фантасмагория? Этот вопрос можно задать себе до спектакля. А после занавеса понять, что для этого многослойного калейдоскопа чувств другого слова, способного описать всё то, что было увидено и пережито, просто нет.

А что же до вопроса о Боге? Тут всё как у Ивана Карамазова: ты веришь, когда не веришь, а отрицая лишь утверждаешь, продолжая стоять ровно посередине между верой и неверием.

 

Вера Зебзеева