Пермский Театр «У Моста»

Версия для слабовидящих

21.09.2019

Театральный критик Капитолина Кокшенева о спектакле «На дне» Театра «У Моста»

Сергей Федотов в «Театре у Моста» (Пермь) дерзнул прямо опереться на опыт МХТ, поставившего на своей сцене (в 1902 году) «На дне» М. Горького.

Мхатовский спектакль имел фантастический успех («публика неистовствовала, лезла на рампу… гудела»), хотя театр и опасался горьковской драматургии, сокращая текст в его же «Мещанах», – пафосная общественная мысль Горького театру не была близка. Театр ставил горьковскую пьесу «На дне» как драму смыслов (все герои весь спектакль вопрошают о смысле своего существования, мечтают о любви, говорят о смерти и душе). Художественно претворенная жизнь ночлежки позволила, например, Шаляпину, считать этот спектакль и вообще «светлой вещью». Станиславский позже, уже в 1926 году, вспоминая горьковскую пьесу напишет: «“Свобода – во что бы то ни стало!” – вот ее духовная сущность. Та свобода, ради которой люди опускаются на дно жизни, не ведая того, что там они становятся рабами». Звучит очень современно…

Конечно, Горький принадлежал к тому направлению национальной культуры (нигилистическому), которое разрушало ее пушкинские корни. Но спектакль С. Федотова сегодня смотрится как серьезный эстетический риск на фоне увлечения синеблузной публицистичностью, – он резко выделяется своим внутренним сложным устройством (подлинной ансамблевой актерской игрой). Человек на грани – такое «внутреннее задание», кажется, получили от Сергея Федотова все его актеры, создающие на сцене немыслимой тесноты совместную жизнь. Декорации спектакля, наполненные сотнями предметов, разными уровнями обитания героев состязаются с теми, сомовскими, 1902 года. Так же, как МХТ, театр использует подлинные предметы конца XIX-го столетия.

Присуще ли зло человеку? – вот главный для театра вопрос, на который он отвечает этим спектаклем. Да, присуще. И он далеко не всегда может справиться с ним. Своими силами точно не справится. Присуща ли грязь и злоба человеку? Да, отвечает театр, тоже  сопровождают его, прирастают к нему второй натурой. Но актеры не играют грязь – художественное перемалывание любой грязи происходит решительно и по законам творчества классического. Именно это обстоятельство (а отнюдь не драматургия Горького сама по себе) позволяет говорить о наличии «ноши Ивана» в этом спектакле.

Режиссер и актеры Пермского театра «У моста» в некотором смысле «оздоровили» Горького. Никакого богоискательства они не играют: Лука утешителен, миролюбив и жалостлив без всякого «искания Бога». Он бесконечно человечен. Напротив, в спектакле вдруг проросла абсолютно традиционная христианская религиозность: и голос Шаляпина, поющего «Господи, отверзи ми двери!», и иконы в ночлежке (образа Спаса, Николая-угодника и Богородицы), и налагаемые на себя кресты, – во всем этом нет фальши. Религиозность Горького в спектакле стала другой, – обычной, обрядовой, кондовой и надежной.

Другая проблема, которую решает театр (и тоже не без оглядки на Станиславского), – это проблема свободы. Здесь, в тесноте человеческих отношений, все время кто-то у кого-то что-то отнимает (деньги ли, еду ли, или тишину, сладость сочинения истории о немыслимо-подлинной любви). Если горьковский человек дна пил, гулял, но и был способен к товариществу и сочувственному жесту, то современный свободный человек, на которого работает вся индустрия развлечений, не стал ли в тысячу раз проще, чем горьковские босяки? Свобода в спектакле «Театра у Моста» оказывается весьма и весьма сложносочиненной и сложноподчиненной. И нет уверенности в том, смотря на игру актеров и слушая их монологи, что там, в прежней жизни, не на дне, они были свободнее.

Подробное, очень подробное актерское проживание в этом горьком и горячечном спектакле; его построение по всем законам «школы» делает этот спектакль о человеке, которому некуда пойти, заметным на театральной карте России. Художественное наслаждение доставляет не «мир Горького» как таковой, а характеры, созданные актерами, умеющими играть цельно, сохраняющими весь спектакль «длинное дыхание», вплетающими каждый свою «партию» в общую партитуру спектакля (артисты Владимир Ильин, Сергей Мельников, Мария Новиченко, Александр Шаманов, Вячеслав Леурдо, Марина Шилова, Андрей Козлов, Андрей Одинцов, Екатерина Пономарёва, Ирина Молянова, Илья Бабошин, Валерий Митин, Василий Скиданов, Ильназ Яруллин).

Я бы назвала «На дне» Сергея Федотова классическим горьковским мемориальным спектаклем. Это уже не Россия богоисканий, но Россия нужды и беды, которая не знает пути к России Прекрасной…

Театральный критик, филолог, культуролог Капитолина Кокшенева
Опубликовано в книге «Концепт "русская культура" и современные практики культурного наследования»