Пермский Театр «У Моста»

Версия для слабовидящих

05.06.2018

Печальная история филосОфа Хомы БРУТА, рассказанная писателем Николаем ГОГОЛЕМ и поставленная режиссером Сергеем ФЕДОТОВЫМ

Зачем люди приезжают в город Пермь? Для многих ответ однозначен: им хочется попасть на спектакли знаменитого театра «У Моста», которому скоро исполнится 30 лет и которым все эти годы руководит «железный» и семижильный человек Сергей Федотов. Автор этих строк уже не раз писал о нем и его театре на своей страничке, так что, если будет желание, можно ее полистать. Но вчера, пообщавшись с очаровательной молодой женщиной – «правой рукой» Федотова и заведующей труппой театра Олесей Егоровой – и совершив путешествие под ее водительством по «чреву» удивительного, мистического театра, я понял, что «айсберг» по имени Сергей Федотов, как и положено любому уважающему себя айсбергу, открыт людям всего на 10 процентов. Остальные 90 пока еще скрыты от досужих глаз. Впрочем, этот пост не о самом Федотове, а о его последней по времени премьере. 

Я недаром начал заметку о людях, приезжающих отовсюду в Пермь на спектакли театра «У Моста». Вчера в своем традиционном предуведомлении к спектаклю Федотов спросил у зрителей, есть ли среди них приезжие? Поднялось 10-12 рук. «Откуда вы?» – спросил режиссер. Ответы поразили: «Из Питера, из Лондона, из Воронежа, из Нью-Йорка, etc». Признаюсь, такая география впечатлила. «А вы понимаете по-русски?» – продолжил свой блиц-опрос Федотов. Сидящий рядом со мной смелый житель Лондона громогласно ответил: «Да, немного понимай, нормално, ОК!» Не знаю, насколько «нормално» восприняли жители туманного Альбиона театральное сочинение пермяка Сергея Федотова по повести украинца Николая Гоголя «Вий», но смотрели они спектакль, затаив дыхание, и в финале долго аплодировали стоя, как и весь зал. 

То же могу сказать и о себе. Признаюсь, прочитав несколько зрительских отзывов о спектакле, готовился увидеть занимательную мистическую сказку с элементами хоррора, как всегда блистательно исполненную федотовскими мастерами-актерами. И был несказанно поражен, обнаружив такие глубины гоголевской повести, о которых раньше и не подозревал! (Может быть, в свое время плохо ее читал, но, скорее всего, острый ум Федотова открыл в произведении то, что мы – «простые смертные» – прежде не видели). 

Федотов и со товарищи, написав инсценировку по знаменитой повести, создал на редкость, яркое, «сочное» театральное полотно, столь динамичное и стремительное, что ты едва успевал перевести дух, следя за известными тебе с детства сюжетными коллизиями. Но «Вий» в прочтении Федотова – это не только и не столько история о неудачливом пареньке-бурсаке по имени Хома Брут, но трагикомическая притча о жизни и смерти, о любви и ненависти, о возмездии за те поступки, которые мы совершаем. Причем, вовсе не назидательная и дидактическая, но веселая и разухабистая, сдобренная здоровым крестьянским юморком, порой весьма «перченым». Хотя, конечно, Федотов, сумел, как всегда, шокировать зрителя чисто постановочными эффектами: превращениями Панночки и поразительными перемещениями ее в пространстве, полетом Хомы верхом на ведьме, появлением «симпатяги» Вия и т.д. Порой, глядя на это, ты ощущал не просто бегущие по телу мурашки, но приближение самого настоящего «кондратия». Между тем, надо отдать должное такту постановщика: ему не изменили чувство меры и хороший вкус, и ты ни разу не сказал себе: «Ну, это уж слишком!» 

Как всегда, у Федотова блестяще решен изобразительный ряд спектакля. Казалось бы, незамысловатая декорация: покосившаяся кадка с водой, телега со сломанным колесом, дощатые ворота хуторов. Но все это создает удивительно теплую, основательную атмосферу крестьянского быта, но, при этом, рождает ощущение беспокойства и какой-то сосущей тоски. Которая лишь усиливается в сценах разудалой гульбы славных казаков, а потом и вовсе накрывает тебя с головой…

Актеры театра «У Моста» потрясают всегда. Произошло это и в «Вие». Порой трудно подыскать адекватные эпитеты для описания того, что они делают на сцене. Это какая-то непостижимая органика, способность к «эмпатии» и абсолютному перевоплощению, причем, неназойливому, а мягкому и мудрому. Такова троица, как сказали молодые зрители, «прикольных» казаков (Владимир Ильин, Сергей Мельников и Илья Бабошин), с которыми общается и пьет горилку Хома. В них – бездна неистощимого народного юмора, радости бытия, доброты и щедрости. Но надо видеть, какими серьезными, печальными и даже трагическими становятся глаза и интонации этих балагуров, когда они ощущают приближение финала трагедии Хомы. 

На редкость обворожительна и «ядрена», но, при этом, трогательна и мудра Параска Софии Шустовой. Замечательная актриса, несмотря на свои юные годы, сумела прочувствовать и донести до зрителя какую-то исконную, затаенную бабью тоску о любви, мужском тепле и острое желание стать опорой для близкого человека. Чему, увы, сбыться, не суждено… 

Образ Панночки решен Сергеем Федотовым и актрисой Марией Новиченко остро, пронзительно и виртуозно пластически. Но замечательная актриса – одна из премьерш театра – заставляет тебя не только ужасаться, но и сопереживать этому медноволосоому , почти бесплотному инфернальному существу, душа которого, судя по всему, когда-то была проклята, отчего ее телесная оболочка в образе ведьмы вынуждена вечно скитаться в подлунном мире в поисках новых жертв. 

Тонок и чрезвычайно неоднозначен образ Хомы, созданный превосходным артистом Андреем Воробьевым. Он играет не просто вечно голодного, жаждущего горилки и плотских наслаждений бурсака, но и «филосОфа», который пытается понять своё пока еще не очень осмысленное существование на Земле. И постепенно постигающего какие-то вечные истины о добре и зле, грехе и возмездии за него, о неизбежности перста Судьбы. Актер очень точно играет не только разные психологические состояния своего героя, но и процесс его духовного перерождения, вызванного страшным соприкосновением с потусторонним миром. 

Появление в финале представителей Сатаны и самого Вия оказывается «детским лепетом» и просто страшной картинкой по сравнению с трагедией, произошедшей с Панночкой и Хомой. И ты, выходя из зала после бурных оваций публики, чувствовал нечто похожее на катарсис. 

 

Павел Подкладов, театральный критик, журналист