26.05.2022
Мистические калеки глобальной глубинки
На трёхдневные гастроли в Екатеринбург пермский авторский театр «У Моста» привёз народную трагикомедию («Гроза» Островского), «искромётную музыкальную комедию» из грузинской жизни («Мачеха Саманишвили») и комедию ирландскую – «Калека с Инишмана» МакДонаха. «У Моста» – не просто «первый и единственный в мире мистический театр», как заявлено на его официальном сайте, он – единственный театр в России, который поставил все 8 пьес ирландского драматурга и режиссёра, выпустил их эксклюзивным изданием переводов на русском языке, провёл 4 посвящённых ему международных фестиваля и опубликовал книгу английского театрального критика Патрика Лонергана «Театр и фильмы Мартина МакДонаха». Сергея Федотова, создателя и художественного руководителя «У Моста», по праву можно считать одним из главных популяризаторов «театрального Тарантино» на русской сцене. Кроме того, считается, что на пермских подмостках нашли убедительный и аутентичный подход к драматургии этого автора.
Итак, что мы видим? На сцене суровый интерьер то ли лавки, то ли таверны: прилавок с весами, скамьи, стол. В правом углу – лодка и рыбацкие сети. Вместо занавеса импровизированный экран, вроде простыни, на котором первый титр документального фильма Роберта Флаэрти «Человек из Арана» 1934 года, рассказывающий о жизни ирландских рыбаков. С одной стороны, это отсылка к сюжету пьесы: на соседний с Инишманом остров приезжает работать съемочная группа из Голливуда, и у местных появился звёздный шанс попробовать себя в качестве актёров. Зритель более искушённый (ну или лучше знакомый с особенностями чёрных комедий МакДонаха) понимает: таким образом нас уже предупреждают, что смысловые акценты сейчас поплывут, и барометр восприятия нужно настраивать куда как чутко.
Основная претензия критики к фильму Флаэрти состоит в том, что ради зрелищности он пожертвовал достоверностью. Сфабриковал отдельные ситуации, например, охоту на акулу, и члены рыбацкой семьи были между собой не связаны, а выбраны по принципу фотогеничности. МакДонах же всё строит на антитезе к такому подходу, показывая жизнь такой, как она есть, в её скучной обыденности и неприглядности. Особо симпатичных персонажей у него нет: две не шибко умные тётушки Кейт (Марина Шилова) и Эйлин (Екатерина Пономарёва), у которой «одна рука больная, а другая ушибленная», местный сплетник Джонни Патинмайк (Илья Бабошин), у которого три новости за 20 лет, да и те про то, «кого чей гусь ущипнул», его Мамаша (Алёна Войтенко), 90-летняя алкоголичка, переросток Бартли (Вильдан Валиев), мечтающий о сладкой парочке – «чуп-чупсе» и телескопе, его сестрица Хелен (Милена Хмылова), рассуждающая о том, почему её «священники за жопу хватают». Мрачному Малышу Бобби (Владимир Ильин) впору играть перевозчика Харона без грима, да и любимое занятие центрального персонажа Калеки Билли (по крайней мере, поначалу) – часами смотреть на коров.
Одна из главных тем пьесы – смерть родителей Калеки Билли (Василий Скиданов), загадку которой ему, прежде всего, важно решить для себя самого. В отличие от более удачливых персонажей Флаэрти, его «предки» не вернулись после морского шторма, когда он был младенцем. Имел ли тут место несчастный случай, или самоубийство ради получения страховки для лечения больного сына, или родители хотели утопить самого Билли, но того чудом спасли? Достоверно о них известно лишь то, что всю жизнь эти люди хотели сбежать с Инишмана в Америку. Чтобы «доиграть» «родовую» историю, Билли и отправляется к съемочной группе на соседний остров, проявляя вдруг недюжинную смекалку. Но для него Голливуд, куда (скажем, забегая вперёд) он всё-таки попадёт как артист, важен только в виде воплощённой мечты своих родителей. Но любопытно, что в ирландском языке выражение «уехать за море» – эвфемизм смерти.
Переводчик Юрий Андрейчук, сравнивая ирландскую и русскую культуры, отмечал, что в обоих случаях недоверие к власти парадоксальным образом уживается здесь с патернализмом, а окраинное, «оборонное» сознание с мессианским самоощущением. Потому и мил МакДонах российскому зрителю. В своих пьесах и фильмах он раз за разом дает ландшафт глобальной глубинки, живописует задворки глянцевого мира. И населяет его нелепыми моральными калеками, чудиками-чудаками, для которых коммуникативный акт – практически непосильная задача. К живым человеческим (ну или признанным таковыми) нормам общения они прорываются с огромным трудом сквозь бытовую грубость и жестокость, сквозь причуды и вычуры своего естества, исковерканного жизнью.
Павел Руднев, театровед и переводчик пьес МакДонаха, отмечал, что у него «правда как анфилада комнат: ты попадаешь в новую ситуацию и видишь новую грань правды, но до истины так никогда и не дойдешь». В спектакле одна версия смерти родителей Билли сменяется другой, переворачивая в глазах зрителя характер человека, эту версию сообщающего. Вот в финале противный сплетник Джонни Патинмайк говорит калеке, что его родители утонули, пожертвовав собой ради него и страховки на лечение. Вот Эйлин и Кейт тихо-тихо шепчутся, что на самом-то деле просто хотели утопить сына, а Джонни всю жизнь бережёт «мальчика» от этой новости. И свет начинает тихонечко брезжить… Не иссяк ещё в людях «потаенный ресурс человечности».
МакДонах – представитель католической культуры, отмечает Павел Руднев, в которой, благодаря прививке средневековых фарсов, умеют смеяться над смертью, в отличие от российской театральной традиции, где чёрная комедия приживается с трудом. В чём же заключается особый подход труппы Сергея Федотова, столь успешно прививающего ирландский дикоросль в наших палисадниках? В первую очередь критики отмечают высокий класс актёрского ансамбля. Может быть дело в режиссёрской методологии, сочетающей «системы Михаила Чехова и Ежи Гротовского»? Или в том понимании театра, который Федотов определяет как «Загадку и Тайну, как некое электрическое поле, погружаясь в которое, актёр и зритель существуют в Новом Магическом Пространстве»? В любом случае ему удалось создать особый способ существования актёров на сцене, когда те наполняют психологически достоверным содержанием образы, изначально заданные как утрированные, гротескные и эксцентричные.
Бедность и грубость фактуры, заложенные в пьесе, на сцене смягчаются ретро-флёром «визуальной поэзии» в духе, например, Йоса Стеллинга. Переросток Бартли в смешных очках и коротких штанишках так просто оттуда. Отдельное удовольствие наблюдать, как Милена Хмылова совмещает буйный темперамент своей Хелен со статичной маской слегка придурковатой девочки с вечно открытым ртом. Актёрские «исходники» вообще перерабатываются Федотовым глобально и бесстрашно: молодая красавица Алёна Войтенко превращается в 90-летнюю алкоголичку. И вряд ли можно вот так запросто узнать без грима Илью Бабошина (Джонни Патинмайк), Владимира Ильина (Малыш Бобби), Марину Шилову (Кейт). Стопроцентное перевоплощение и стопроцентная достоверность! Естественен только, пожалуй, Калека Билли (Василий Скиданов). Ему гротескная маска ни к чему, ему бы выбраться из той покорёженной формы, в которую его заперла судьба. Роскошная, сложная роль – подарок для любого актёра, беспощадная проверка его мастерства и таланта. С чем Скиданов справляется блестяще. Его Билли, который постоянно просит окружающих не произносить слово «калека», постепенно превращается из любителя коров в камертон нормальности, человечности самой высокой пробы… И Ирландия, да, «не такая уж дыра», если люди, подобные Билли, из Голливуда сюда возвращаются.
Елена Соловьева
Портал «Культура-Урала.РФ»