09.04.2022
Манифест разумного, доброго, вечного
«Карамазовы» «по-федотовски» не просто состоялись, они открывают новую страницу в осмыслении бессмертного произведения Достоевского, выстраивают мост между прошлым и нынешним веками.
Спектакль без преувеличения можно назвать манифестом, отповедью тем служителям Мельпомены, которые паразитируют на классике, придумывая новомодные постмодернистские трактовки, опошляя Великую русскую литературу. Ничего (и никого) лишнего. Предельно лаконичны и образны декорации. Зато всё к месту и ко времени. А посему у зрителя складывается ощущение наполненности огромного сценического пространства.
Сдержана цвето-световая гамма. Отсутствие ярких красок, «притушённость», «смазанность» оттенков и полутонов способствуют расстановке акцентов, концентрации внимания на главном, на интриге действия. Точно воспроизводят эпоху костюмы и аксессуары. Вицмундир судьи, солдатские шинели, арестантская роба. Чувствуется, выбору предшествовала кропотливая работа, консультации со специалистами.
Сюжетная линия, сжатая до перенапряжения, разворачивается стремительно, как ружейная пружина. На сцене только главные герои, конфликты, любовь, духовные искания которых обнажены, заострены подобно клинковой стали, направлены прямо в сердце зрителя. Вот Дмитрий рассказывает о своих кутежах и похождениях. И тут же звучат вирши о возвышенном, о богине Церере! Неспешная беседа за семейной трапезой сменяется дичайшей ссорой. Сразу после циничного торга претендентов на сердце и руку Грушеньки – безудержное веселье, цыганские песни-пляски…
В действии усилена интрига детектива тем, что «за кадром» осталось изложение Смердяковым подробностей убийства. Тем самым зрителям предлагается поразмышлять: убийца ли он? А может всё же убил Митя или кто-либо ещё?
Мистика? Ну как без неё. Буквально из ничего возникает чёрт. Кто он? Гость из потустороннего мира? Галлюцинация Ивана? Воплощение «самых гадких и глупых мыслей и чувств» последнего? Думай-размышляй зритель, ищи и изгоняй чёрта из себя!
Финал просто потрясает. Судьи, вынеся обвинительный приговор, растворяются во мраке. Обнявшиеся Митя с Грушенькой; поодаль Иван с Катериной Ивановной; совсем уж в отдалении – одинокий неприкаянный «безгрешный» Алёша... Казалось бы безысходность полная. Но ведь есть ещё божий суд, есть совесть... На том стоим и мы – сохраняющие преемственность разумного, доброго, вечного – потомки!
Аркадий Константинов, кандидат исторических наук