Пермский Театр «У Моста»

Версия для слабовидящих

03.03.2021

Александр Вислов о спектакле «Мачеха Саманишвили». Фестиваль «CHELоВЕК ТЕАТРА», Челябинск

Спектакль «Мачеха Саманишвили» – это какой-то удивительный момент театрального счастья. То, что вы вчера сотворили с зрительным залом, это действительно редкая и фантастическая штука, когда зрители во время действия начинают аплодировать на реплики. Вы много помните таких спектаклей, когда люди аплодируют на реплики, когда с героями случается что-то замечательно прекрасное? Я не припомню. Наверное, это было лет 40 тому назад. Каким образом достигается такой эффект в театре сурового, жесткого мастера по постановкам МакДонаха – режиссёра Сергея Федотова?! Как вдруг этот мистический, мрачный человек умудряется на сцене создать атмосферу добра, счастья, любви и гармонии?! Это что-то совершенно невероятное!

Когда два дня назад во время обеда я увидел Владимира Ильина, я подумал, господи, не заболел ли часом наш любимый артист. Времена суровые, тяжелые, все мы под богом ходим. В зал зашёл старый 70-летний человек. Его трудно было узнать. Теперь я понимаю, почему он зашёл таким: потому что артист внутренне интуитивно настраивался на своего героя – старого грузина Бекинэ.

Недаром сейчас вспомнили великого грузинского актёра Серго Закариадзе. Конечно, это недосягаемая высота. Но мы видим, как Владимир Ильин приближается к этим высотам. А в антракте спектакля, обсуждая игру Ильина, вспомнили Евгения Лебедева, ещё одного гениального артиста. Не надо бояться говорить артистам, что они создают на сцене выдающиеся роли. Володя вчера совершил удивительное актёрское чудо. Он играл, не побоюсь этого слова, грандиозно. Когда ты следишь ежесекундно за тем, как существует на сцене живой артист, когда он не врёт, когда ты не можешь просто оторвать глаз. Как же редко это случается, когда актёр работает по доброй старой школе.

И, казалось бы, сегодня в век постмодернизма это ужасно старомодно. Ну как можно сегодня играть в натуралистических декорациях чуть ли не 53-го года, с фотографией живописных гор на заднике, со старинным допотопным реквизитом. Казалось бы, в век театра высоких технологий всё это нужно отменить, забыть и похоронить. Но этот как будто бы старомодный спектакль тебя втягивает, обжигает, поражает и ты вдруг понимаешь, вот он – театр, который мы потеряли. Великий русский театр. Сергей Павлович со своей командой уникальных артистов потрясает тем, что доказывает, что всё это работает: и натуральные декорации, и достоверный реквизит, и фото грузинских гор, и почти настоящая лошадь в натуральную величину, которая отсылает нас к выдающемуся спектаклю Алексея Попова «Укрощение строптивой», где Любовь Добржанская скакала почти на такой же лошади. А ещё потрясающие кавказские костюмы и кинжалы, и точный грузинский акцент.

Сразу вспоминается наш любимый фильм «Мимино» Георгия Данелии. Вспоминается вся наша история взаимоотношений Грузии и России, этих двух неразрывно связанных народов, двух культур. Если бы говорили без акцента, не возникало бы этого теплого ностальгического настроения. Это возникает, потому что в этом спектакле точно расставлены речевые акценты.

В этом спектакле потрясающий актёрский ансамбль, удивительные актёрские работы. Создаётся полное ощущение того, что на сцене сплошные грузины. Как будто бы как в старые добрые времена к нам на гастроли приехал грузинский театр. Спектакль удивительно гармоничен, притом что, казалось бы, в актёрской игре много остроты, фарсовости, гротеска. Великолепны были грузинские старушки – невесты старого Бекинэ. Я был удивлён, что на поклон вышли не все старушки, и только после того, когда мне сказали, я понял, что они играют по несколько ролей. Они были прекрасны, особенно горбатая старушка, которую играл мужчина. Наблюдать виртуозные перевоплощение артистов – это потрясающее удовольствие, это просто восторг. Притом что это, с одной стороны, смешно, зажигательно, остроумно. С другой стороны, в этом есть какая-то федотовская мистика и жуть. В какие-то моменты спектакля ты просто забываешь, что находишься в театре, и каким-то чудесным способом переносишься в Грузию. И понимаешь, что миссия настоящего театра – создавать на сцене праздник артиста, праздник зрителя, праздник жизни. Это очень полезный и целительный спектакль. Он лечит депрессию и, безусловно, улучшает демографическую ситуацию. Я убеждён в этом и абсолютно уверен.

С другой стороны, в этом есть какая-то потрясающая пронзительность, ностальгия, грусть, высокая тоска. Это внутреннее ощущение, рождённое вашим спектаклем, по поводу великой страны, которую мы потеряли. Эта высокая грусть, эта тоска невероятным образом присутствуют, парят, разлиты в воздухе вашего спектакля, придают дополнительный объём и дополнительную мощь. Как тонко, элегантно сделан начавшийся и оборвавшийся танец ближе к концу второго акта. Этот момент оборвавшегося танца, неспетой песни, несплясаной лезгинки. Вот эти тоска, печаль и грусть накрывают с особой мощной и глубокой силой.

Эту теплоту, эти эмоции, эту внутреннюю связь народов, на которой настаивает Федотов, так прекрасно воплощают его артисты. И они каким-то невероятным мистическим образом должны прорастать и в душах даже тех людей, которым не известны Серго Закариадзе, «Мачеха Саманишвили», «Холмы Грузии», элементы нашего книжного прошлого.

Я пережил на вашем спектакле невероятные эмоции, которые по идее не должен переживать. Потому что это не мой театр. Я люблю другой театр, современный, жёсткий, постмодернистский, политический. А оказывается, нет! Оказывается, что меня пробивает сильнее, мощнее и глубже такой вот как будто бы старомодный, психологический, человеческий театр. Спасибо вам огромное!

 

Александр Вислов, педагог, театральный критик, руководитель театроведческого курса Российского института театрального искусства – ГИТИС

Из обсуждения спектакля «Мачеха Саманишвили» на фестивале «CHELоВЕК ТЕАТРА» в Челябинске