Пермский Театр «У Моста»

Версия для слабовидящих

12.12.2017

ИСТИНА НА ДНЕ. Пермский театр «У Моста» оживил для омичей хрестоматийную пьесу Горького

На прошлой неделе в Омске прошли четырехдневные гастроли одного из самобытнейших российских театральных коллективов – Пермского театра «У Моста». На площадке «ТОП-театра» пермяки представили омскому зрителю четыре своих постановки – знаменитую «Панночку» Нины Садур по гоголевскому «Вию», два спектакля по современному ирландскому драматургу Мартину МакДонаху: «Безрукий из Спокэна» и «Палачи», а также «На дне» Максима Горького. Пьесу непростую для реализации на сцене уже потому, что она, во-первых, имеет более чем прочную привязку к социальным реалиям своего времени, а во-вторых, была порядком заезжена в советское время. Как обращавшимся к ней почти по любому «датскому» поводу постановщиками, так и школьным литературоведением.

Забегая вперед, скажем, что с такого рода препятствиями для нынешнего зрительского восприятия хрестоматийной драмы театр «У Моста» справился на ура. Без малого трехчасовое действо, с почти добуквенным воспроизведением горьковского текста, смотрится легко, не раздражает изобилующими у автора сентенциями. И даже сам традиционно мрачный эмоциональный фон драматургии «буревестника революции» здесь не подавляет, а скорее подталкивает к сочувственному размышлению, от которого и до катарсиса рукой подать.

Причин тому – несколько.

Во-первых, безупречно поддерживаемый ритм спектакля. Труппа «У Моста» не только со вкусом подобрана основателем и многолетним художественным руководителем театра Сергеем Федотовым, но и находится в великолепном творческом тонусе.

Во-вторых, глубокая и убедительная в статике и в динамике проработка образов. Режиссер и сценограф спектакля – тот же Сергей Федотов – говорит, что в работе с артистами над ролями шел от методик Михаила Чехова. В- третьих, высочайший уровень взаимодействия на сцене. Пермский коллектив – это не просто собрание ярких актерских индивидуальностей, а по-настоящему слаженный ансамбль, не допускающий даже малейшей фальши. Ну, а в четвертых, и, что называется «в главных», несмотря на то, что в своей интерпретации классической пьесы театр «У Моста» явно идет от традиции (даже сценография, по признанию Сергея Федотова, почти полностью воспроизводит ту, что была разработана в МХТ для самой первой постановки «На дне») и при всем почтении пермяков к Горькому, трактовка у них родилась своя. Потенциально автором заложенная, но и полемически к нему обращенная. И, пожалуй, более в итоге светлая.

Главный герой пермского спектакля, конечно, Лука, но вовсе не как затравщик сюжетных коллизий. Старичок, а вернее, смахивающий на Петра Мамонова юродивый неопределенного возраста, в роскошном исполнении Сергея Мельникова (актера всего тридцати с небольшим лет от роду, но у Федотова артисты запросто преодолевают разницу в годах и фактуре) несет свою философию сострадательной лжи не благостно­боязливо, а уверенно и настойчиво. Он, в общем­то, и уходит в финале не потому, что навеянный им обитателям ночлежки «сон золотой» разгоняет жесткая жизнь, и не из-¬за проблем с «пачпортом», невыгодных в закрутившейся криминальной истории, а на самом деле «посмотреть новую веру». 

Как странствующий философ, ищущий возможности усовершенствовать и попробовать на новой аудитории свое учение. 

Оставляя за спиной не утраченные иллюзии, не руины человеческих судеб, а уже начавшую формироваться паству с лидером – Сатиным (Владимир Ильин) во главе.

Да, в версии «У Моста» Сатин – не антагонист Луки, а скорее продолжатель его дела, практик, начинающий прилагать услышанное к действительности. Свой знаменитый монолог он произносит, не «вколачивая», а рассуждая. Кто-то может вынести правду жизни, кто-­то нет. Кто-то очистит сердце подлинным страданием, а кому-то лучше корректировать реальность иллюзией. Но все равно, «человек – это звучит гордо». Сказано для всех и про всех.

Никакого конфликта между истиной и состраданием в этой связи нет, потому что сострадание и есть истина. И последнюю фразу «Испортил песню, дурак» Сатин бросает не с циничным пренебрежением к покончившему с собой Актеру, а с сожалением и сочувствием – зачем убивать себя, если ты ценен сам по себе? В отрыве от репутации, уровня владения мастерством, социального статуса и так далее. Да и все оставшиеся обитатели ночлежки примиряются в итоге, нет, не с миром, но, по крайней мере, с окружающими в ограниченном пространстве людьми. 

В результате, наверное, мы имеем дело с разрушением горьковско-ницшеанской идеи «надчеловечности», ее разворотом в рамки христианского гуманизма. Ну а разве не гуманизму всегда служил классический русский театр, образцовым примером которого, несмотря на прекрасные «отношения» с европейской драмой и настоящую дружбу с модным ирландцем МакДонахом, является Пермский театр «У Моста»?

 

Алексей Никишин