30.05.2017
Пермский романс. Театр «У Моста» поставил «Три сестры» Антона Чехова
«Три сестры» в постановке театра «У Моста» сделаны в лучших традициях психологического театра. Сергей Федотов не экспериментирует над Чеховым, не ищет в нем двойного дна – он просто ставит Чехова в его классическом прочтении. Так чем же так хороша постановка «У Моста»? Тем, что она бережно, аккуратно, но до самого дна, до самой глубины раскрывает все смыслы, все мысли, которые вкладывал в свою пьесу Антон Павлович. А еще те, что на сцене живут, любят, мечтают и умирают, по–настоящему живые люди.
Итак, если пересказать пьесу вкратце, то классический сюжет Чехова не замысловат. В некоем уездном городе живут три прекрасные, образованные девушки и их брат, Андрей. Они – не местные, иные, приехавшие 10 лет назад из Москвы вместе с отцом. Сестры Прозоровы, Ольга, Ирина и Мария, привлекают внимание, собирают вокруг себя светское общество, которое тоже привыкло больше к столицам, – офицеров расквартированной в городе бригады. Три сестры – словно три птицы – мечтают вырваться из города–клетки на волю. «В Москву, в Москву», – повторяет Ирина Прозорова на протяжении всей пьесы – сперва с надеждой, потом с тоской, потом с отчаянием. Но в Москву не пускают их обстоятельства, затягивает рутина – и они тонут, тонут в повседневности своего города, словно в болоте.
ГОРИ, ГОРИ, МОЯ ЗВЕЗДА…
Один из любимых мифов нашего города – о том, что пьеса «Три сестры» написана именно про Пермь. Исторических фактов, подтверждающих это, нет, – так, в роли чеховского героя мнит себя увидеть любой уездный город на большой реке. Однако это тот акцент, который Сергей Федотов ставит намеренно: город в постановке именуется Пермью, а река – Камой. Да и сама Пермь – еще один незримый актер – активно участвует в постановке. Она в прочтении «У Моста» откровенно, болезненно узнаваема: да, действие происходит у нас.
Причем узнаваема не только Пермь девятнадцатого века – узнаваемы провинциальные нравы Перми сегодняшней. Спустя сто лет на словах Андрея «люди здесь только едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством» спотыкаешься. Вспоминаешь, как о «кому все это надо» спотыкаются самые разные пермские проекты, как они захлебываются в попытках решить проблему, как самые талантливые, самые яркие твердят и по сей день «В Москву, в Москву!» – и уезжают, или, как чеховские героини, затухают, гаснут.
Интересно, как это затухание, угасание самой мысли героев, их мечтаний, таких ярких поначалу, решено сценографически – первые три картины пьесы происходят в одной комнате, и с каждым действием, с каждым словом она словно становится теснее, душнее, темнее. Если сперва дом трех сестер наполнен светом, солнцем, воздухом – то в конце на него ложится удушливая, пожирающая все и всех тьма. Красивая, уютная, большая комната, полная цветов и зелени, кажется все меньше, меньше и меньше – такую нарочитую иллюзию создает Сергей Федотов с помощью светового оформления спектакля.
НЕ УХОДИ, ПОБУДЬ СО МНОЮ…
Сам Чехов говорил о том, что «Три сестры» – пьеса о том, как люди не хотят услышать друг друга. Как они говорят в пустоту. В некоторых сценах – например, между Солёным (Лев Орешкин) и Чебутыкиным (Владимир Ильин) – это нежелание слышать друг друга доведено буквально до абсурда. Часто диалоги в «Трех сестрах» постановщики стараются прочитывать именно как стремление услышать друг друга – но у Сергея Федотова персонажи пьесы с каждым сказанным словом все больше отдаляются, замыкаются в себе, живут своими внутренними эмоциями и переживаниями. Почти не работают с партнерами, во время моноголов смотрят не друг на друга, а в зал, в пустоту, в окно. Еще одна черта этой «обособленности от мира», нежелания вступать в диалог – красивые, но закрытые позы, фактическое отсутствие движения по сцене. Исключение, пожалуй, только начало отношений Маши (Анастасия Перова) и Вершинина (Егор Дроздов) – параллельно общему разговору они постоянно переглядываются, и видно, как между ними зарождается болезненная, невесомая еще, но такая уже земная страсть. И вплоть до сцены пожара эти два героя ведут невидимый диалог. Но и они в итоге теряют, не слышат, не чуют друг друга – Маша тянется в своей страсти к Вершинину, а он не пускает ее ближе, уходит, не попадает с ней в такт, в единомыслие. Они постоянно теряют друг друга, ждут и зовут, превращают свои свидания в бег по кругу.
ОТЦВЕЛИ УЖ ДАВНО ХРИЗАНТЕМЫ В САДУ…
Надо сказать, что большинство персонажей у Чехова – это персонажи в развитии, проживающие свою жизнь, разменивающие что–то большое и кристально–ясное на мелочи, на обыденность и повседневность. Меняющие воображаемую Москву на реальную Пермь с работой, семьей, бытом. И самый яркий из этих персонажей – Ирина Прозорова, из светлой и ясной девочки превращающаяся во взрослую усталую женщину. Ирина Прозорова – безусловно, лучшая роль Екатерины Красногировой, позволившая ей в полной мере раскрыться как драматической актрисе. Есть некоторая даже несбалансированность в совместных сценах Тузенбаха (Василия Скиданова) и Ирины – сперва кажется, что второй актер слегка недоигрывает, недотягивает до ее откровенности, открытости, страсти.
Впрочем, Тузенбах Скиданова – наивный оптимист, вечный влюбленный – в полной мере раскрывается в совместных сценах с Львом Орешкиным, и становится понятно, что эта его «недоигранность» в сценах с Ириной – отражение внутреннего понимания персонажа, что Ирина не любит его, что ему всегда придется быть лишь «милым другом», но не страстно любимым мужчиной, не единственным ее счастьем. Та же крайность – но не «милой улыбки», а обреченной мрачности – есть и у Солёного.
Потрясающе преображается в рамках спектакля и Андрей (Андрей Воробьёв). Милый студент становится истериком, романтичный влюбленный скрипач – подкаблучником. Меняется его супруга Наташа (Мария Новиченко) – из робкой и стеснительной девушки, розовой, воздушной, она превращается во властную мегеру, которой плевать на всех окружающих.
Пожалуй, самый застывший персонаж, словно пронесший свою прямую спину через все действие, смотрящий на всех с жалостью и пониманием, – Ольга Прозорова (Алевтина Боровская). Она становится старше, мудрее, легче принимает чужие ошибки и недостатки – но не черствеет, не окостеневает окончательно. Она похожа на цветок, побитый заморозками, уже отцветающий – но все еще гордо и высоко несущий свой бутон, все еще прекрасный.
А НАПОСЛЕДОК Я СКАЖУ…
Последнее действие сильно отличается от других. Под него Сергей Федотов меняет всю сцену – она пуста, совершенно пуста, это уже не душная комната, а осенний сад. Военные покидают город, а сестры пытаются покинуть свою Пермь, опустевшую без военных…
Эта пустота – навязчива. Героям, «подспорьем» которым раньше служили то диван, то книга, то окна, больше не на что опереться. Эта пустота заставляет персонажей смотреть друг на друга, быть вместе – и появляется ощущение, что они просто не умеют этого, не могут. И сестрам, чтоб не упасть в этом одиночестве, пустоте – все они лишились дома, Мария лишилась любви, Ирина планов на будущее и близкого человека – в последней сцене опираются друг на друга. И веришь – выживут, выстоят, не упадут. Хотя – уже и не взлетят…
Газета и портал «DЕЛОВОЙ INТЕРЕС»