02.03.2017
«Человек рождается для лучшего»
Не изменяя традициям русского психологического театра, Сергей Федотов в театре «У Моста» ставит «На дне» Максима Горького.
Очень ценным в постановке является то, что ни место, ни время действия пьесы не были перенесены в настоящее время, что позволяет нам прикоснуться к картине той эпохи, к миру, который обличает автор в своем произведении. Как только заходишь в зрительный зал, понимаешь, что перед тобой не сцена пермского театра, а действительно «ночлежка»... «На дне» – очень эффектная пьеса, где каждый герой имеет свою «языковую маску», почти у каждого есть значимый монолог, который обнажает его личностную сущность и открывает причину пребывания в ночлежке. С максимальной отдачей и трагически точно актеры излагали Горького, уводили зрителя за собой «на дно». Каждый герой довел себя до особого состояния, открыл зрителю поток своей внутренней энергии: Настя (Виктория Проскурнина) вдохновленная любовными историями из книг так смело и отчаянно бросается в схватку с реальным миром, доходя иногда до крайней грубости; невероятно достоверно показан внешне Бубнов (Илья Бабошин), который очень занимательно существует в своем мироощущении: «Ты везде лишняя... да и все люди на земле - лишние...». Он очень органично представлен в своем смирении с собственным положением, с неумением бороться с ленью и совладать с собой во время алкогольных «заливаний»; распадающийся в своей речи Актер (Лев Орешкин), очень естественно придается воспоминаниям, тоске по аплодисментам, по вдохновению и музе, которые раньше были его спутниками; и столько неожиданной скорби вложено в гениальный монолог Барона (Валерий Митин): «Кажется, что я всю жизнь только переодевался... а зачем? <...> А... ведь зачем-нибудь я родился?». Очень органично отвечает на это Сатин (Никита Петров): «Человек рождается для лучшего». Мощнейший драматургический эффект приобретают его слова, когда в финале он, избитый шулер, находящийся среди нищих и отверженных людей, которые потеряли свое будущее и вряд ли когда-нибудь поднимутся «со дна», встает и говорит: «Че-ло-век! Это – великолепно! Это звучит... гордо!» Вот здесь и понимаешь, что пьеса – настоящий вызов человечеству.
Восприятие сценического действия происходит не только за счет достоверных костюмов и выдающейся игры актеров: «окна» создают световую динамику, ими показывается смена дня и ночи и символично ознаменовываются появления в ночлежке некоторых персонажей, к примеру, с наступлением весны приходит Лука (Сергей Мельников), и вся сцена «осветляется», даря надежду на спасение этого гиблого места; живой хомяк (или маленькая мышь), который на протяжении всего спектакля крутится в небольшом металлическом колесе (которое прикреплено к месту обитания Бубнова), является параллелью к тому, что все герои, подобно этому грызуну, бесконечно барахтаются в своем гиблом мире, отравляют друг другу жизнь, вечно ссорятся, ругаются, болеют и страдают от того, что некому их пожалеть...
Грамотность в понимании сущности русского театра, внимательность к деталям, истинность в воспроизведение каждого момента пьесы – все это позволяет добиться эффекта полного погружения в происходящее на сцене. Мастерство режиссера и его видение постановки производят сильное художественное впечатление, порождая бурную реакцию в каждом причастном, будь то сам актер, зритель или театральный критик, и позволяют каждому стать в какой-то мере конгениальным Горькому.
Анастасия Челпанова
