04.02.2017
Достойная оправа. В театре «У Моста» поставили «Макбета» Уильяма Шекспира
Во что только не играли с Шекспиром... Переносили в современность и в далекое будущее, перекладывали в рэп-постановки и балеты, ставили графические спектакли и рисовали по нему комиксы. Тем не менее все чаще и чаще западные театры и кинематографисты возвращаются к классическим постановкам Шекспира: к трагедиям и комедиям в «заданных» временными рамками произведения декорациями. Ромео и Джульетта возвращаются в средневековую Верону, принц датский беседует с Йориком на кладбище, а не в кабинете психотерапевта, а Оберон правит феями, а не преступным синдикатом.
В Перми за Уильма Шекспира в его классическом прочтении взялись в театре «У Моста». Здесь идет одна из его самых ярких трагедий – «Макбет». Идет в декорациях, воссоздающих Шотландию начала века настолько живую, что в зрительном зале ты чувствуешь запах текущей из ран крови и горящих свечей.
Сейчас, после общемирового признания, это прозвучит странно: но во времена Шекспира «Макбет» был едва ли не проходной пьесой, написанной лишь для того, чтобы угодить новому королю Англии, Якову Первому. Для сына Шотландской королевы Марии Стюарт, потомка того самого Банко, которому ведьмы предрекают стать «предком королей», в срочном порядке писалась «национальная трагедия».
Пьеса – тонкий политический памфлет того времени. Шекспир, любимчик Елизаветы I, не раз работавший по ее заказу (вспомните хотя бы мало соответствующую историческим реалиям пьесу «Ричард III», благодаря которой мы сейчас воспринимаем последнего из Йорков как безумного садиста и убийцу), был не слишком доволен тем, что Яков полностью подчинил театры королевской воле и запретил содержать их обычным вельможам. При этом шотландцев нельзя было напрямую выставлять объектом насмешек, необходимо было подчеркнуть союз Англии и Шотландии, а не их постоянную вражду. «Польстил» Шекспир новому королю и упоминанием нечистых сил – вскоре после коронации Яков начинает активную охоту на ведьм.
Шекспиру задумка блестяще удалась – в пьесе из истории Шотландии содержится предсказание о том, что потомки Банко будут королями, а один из них объединит под своей державой два королевства – Англию и Шотландию. Спасает Шотландию от кровавой бойни тоже Англия, куда бежали Малькольм и Макдуф. А злодейства Макбета – это влияние ведьм и нечистой силы. При этом знакомому с шотландскими историческими хрониками понятно, что вся пьеса – это довольно жесткая насмешка над Шотландией. Ведь именно Макбет был одним из самых уравновешенных и спокойных правителей Шотландии, а сам король Дункан погиб от руки англичан...
«Макбетом» в постановке «У Моста» король Яков, безусловно, был бы доволен. Этот спектакль – очень объемный и атмосферный, полной мерой воздающий славу Шотландии и ее традициям. Театр в очередной раз очень аккуратно использует не большое, но глубокое пространство сцены, чтобы создать 3D-картинку сперва масштабной битвы на полях Файфа, потом средневекового Дунсинана... «Умостовцы» точны даже в мелочах - Макбет вонзает в сцену ожесточенно и глубоко вовсе не бутафорский меч, а на пиру звенят аутентичные бронзовые кубки.
Шекспировский Макбет стал таким же воплощением честолюбия, как Отелло – ревности, а Ромео и Джульетта – любви. Но изначально Макбет у Шекспира – это вовсе не властный честолюбец, а национальный герой, овеянный славой и победами, любовью короля. Помните, о том, что Макбет по сути своей не убийца есть в монологе его жены – «он от природы молочной незлобивостью вспоен»? Трагедия Макбета вовсе не в том, что он идет на преступление ради власти. Трагедия в том, как жажда власти и ее соблазны, а затем страх потерять полученное, как сравнение себя с Дунканом и Малькольмом и сознание себя выше их подтачивают изнутри, разрушают изначально благородного человека. Лев Орешкин – выражением лица, изменением позы – чуть ссутуливая плечи, становясь словно худее и ниже ростом - прекрасно передает этот переход от победоносного тана к безумцу-королю. Корона не красит его, а словно придавливает к сцене, заставляет пригибаться под своей тяжестью.
Наверное, поэтому на первый взгляд кажется несколько неудачной сцена его монолога и у тела умершей леди Макбет. Мнится, что здесь за героикой и безумием потерялась столь присущая героям Шекспира человечность. У Льва Орешкина не получилось ожидаемого здесь, привычного в англоязычных постановках и фактически выписанного текстом Уильяма Шекспира «горюющего мужа», у которого не стало любимой женщины – получился тот же безумец, обвиняющий, но не сожалеющий. Именно эта «потеря человечности» и сделала очень схематичным, неживым дуэт Льва Орешкина и Анастасии Перовой, которая исполняет роль леди Макбет. А ведь страсть со стороны самой жены к мужу видна, она буквально льнет под его ладони, следует за его движениями. Но постепенно понимаешь – эта схематичность, «неживые отношения», все большая отдаленность мужа и жены дальше по ходу пьесы – задумка режиссера, уводящего Макбета за грань человеческих отношений, делающего из него марионетку, управляемую потусторонним предсказанием.
Леди Макбет у Шекспира двусторонний персонаж, который очень точно удается Анастасии Перовой. С одной стороны нам нарисована любящая женщина, мать, уже вскормившая ребенка, признанная при дворе красавица, хозяйка, содержащая замок. Она по сути женское отражение того самого «идеального героя», которым предстает перед нами в начале пьесы Макбет. С другой стороны – именно леди Макбет толкает мужа на первое преступление, именно ее руки оказываются замараны в крови. Но если у Макбета есть предсказание ведьм, которое удерживает его от безумия, если Макбет общается с духами и уходит «на другую сторону», верит в свое предсказанное высшее предназначение, то у леди Макбет такой потусторонней поддержки нет. Интересно, что момент ее безумия, когда леди Макбет пытается отмыть руки, у самого Шекспира – сцена болезни с несколькими персонажами, взгляда со стороны на безумца. Сергей Федотов же здесь убирает все дополнительные персонажи, и вот уже монолог леди Макбет слышится совсем иным. Это внутренний разговор с самой собой, признание своей вины и раскаяние, отчаяние, закономерно ведущее к смерти.
Это раскаяние, жертвенность и внутренняя нестабильность леди Макбет грамотно подчеркнуты художником по костюмам – она единственный персонаж, появляющийся еще живым в белом наряде. Анастасия Перова с распущенными, растрепанными волосами похожа на хрупкую догорающую свечу, освещающую пространство рядом с темным провалом – фигурой самого Макбета. Это почти графическое решение – черное и белое – особенно заметно в сцене смерти леди Макбет. Шекспир не пишет, как именно умирает самый яркий и противоречивый его персонаж. У Сергея Федотова леди Макбет кончает с собой – и ее самоубийство словно приносит ей раскаяние и новую вину ее мужу, ставит ее в один ряд с теми, кого он убил - Банко, семьей Макдуфа.
Надо сказать, что схематичность и своего рода бесстрастность монолога Макбета у тела жены подчеркивает другую сцену – когда известия о гибели близких получает Макдуф. Анатолий Жуков в этой роли гениален. Пожалуй, сцена разговора Макдуфа с Россом и Малькольмом, в котором ему сообщают о смерти семьи, самая душераздирающая и искренняя в спектакле. Всего в двух словах Анатолия Жукова «И дети?», сказанных с такой сдерживаемой болью, с таким скрытым отчаянием и неверием, трагизма, пожалуй, больше, чем в любом монологе спектакля. Макдуф в исполнении Анатолия Жукова – очень земной, очень человечный, очень понятный. Сцены противоположны до мелочей – теплый и холодный свет, одиночество Макбета и поддержка от соратников у Макдуфа, «осевший» после сообщения о смерти Анатолий Жуков и упорно продолжающий стоять прямо и держать в руках безвольное тело жены Лев Орешкин.
Интересно, что прежний Макбет – сильный и несгибаемый воин, человек, вырывающий победу в бою, а не крадущий ее кинжалом в спину – проглядывает перед нами на минуту как раз в финальной битве Макбета и Макдуфа. Лев Орешкин расправляет плечи, отбрасывает почти животный страх, открывает лицо и вновь становится героем. Макдуф на его фоне – героя, полубога - представляется еще простым, невысоким, слегка неловким. И тут Сергеем Федотовым найдено прекрасное решение – вынести гибель Макбета «за кадр», потому что этот величественный и благородный герой не может быть достоверно убит намного более слабым, «земным» Макдуфом.
Совсем отдельный разговор - макбетовские ведьмы в исполнении театра «У Моста». Именно Шекспир и именно в «Макбете» задал образ этих страшных старух с такими привычными нам атрибутами – жабами, котами, кладбищами. В современных постановках «Макбета» ведьм используют по разному – кто-то читает их как образ греческих мойр, кто-то показывает в облике судей. Сергей Федотов сохраняет заложенный в них «шекспировский» образ – не людей, а неких потусторонних тварей. Выстроен такой образ в первую очередь с помощью света и грима. Подчеркивает его и графический рисунок – перестук кастаньет, который используется во время сцен с ведьмами как некая «подложка» их заклинаний.
«У Моста» в очередной раз оправдывает звание театра, как никто другой умеющего работать с мистикой. Решения из света и грима вообще проводит очень четкую границу между «здесь» и «там», между миром реальным и миром потусторонним. «Здесь» – это теплый, живой, желто-оранжевый свет – вплоть до того, что Сергей Федотов использует в некоторых сценах живые факелы, а Леди Макбет появляется перед нами, освещенная свечой. «Там» – это белый и голубой, невесомый и искусственный свет. Это светоцветовая линия «здесь» и «там» прослеживается и в костюмных решениях - так, живые герои предстают перед нами в костюмах теплых и темных тонов. Персонажи, перешедшие «на другую сторону» или завязавшие с ней близкие отношения, в светлых – сером, голубом, белом.
Стоит ли смотреть спектакль? Трагедия Уильяма Шекспира, написанная четыре столетия назад, превратилась в настоящую театральную драгоценность. Ведь эта пьеса, по сути, не о Макбете и древней Шотландии, а об извечном вопросе внутренней борьбы дорвавшихся до власти за собственную человечность. И «У Моста» подобрал к этой пьесе-драгоценности по-настоящему достойную оправу.
Анастасия Петрова
DEЛОВОЙ INТЕРЕС
