09.12.2016
Наивная кулинария. Театр «У Моста» поставил детектив каменного века
В этом году театр «У Моста» активно «оглядывается в прошлое». В ноябре на сцену «первого мистического» вернулась постановка булгаковской пьесы «Зойкина квартира», а буквально вслед за ней – «Две стрелы» Александра Володина. В этой пьесе, которую театр впервые поставил в 2009 году, на сцене задействовано сразу 60 актеров – это самая массовая постановка «У Моста». Но при этом – как и большинство спектаклей театра – на удивление камерная и человеческая.
«Две стрелы» – как ее именует сам автор – детектив каменного века. В племени первобытных людей происходит убийство, которое внесло смуту в его нормальную жизнь. Длинный должен был выступить на совете племени, но получил две стрелы в спину. Глава рода ищет виновного – и подозрение падает на Ушастого, художника и мечтателя, странного человека для того времени. Немного наивная, немного пропагандистская, пьеса максимально упрощает понятия добра и зла, в ней каждое слово, каждая интонация значимы – потому что слов у первобытного племени пока не так много, чувств и интонаций тоже…
Притча Володина, в 1989 году гениально воплощенная в фильме Аллы Суриковой, всегда становилась для российских театров своеобразным экзаменом. Уж слишком легко она позволяет актерам и режиссерам спекулировать на своей наивности и некоторой грубости, на излишней пафосности и банальности. Чаще всего в театральных постановках «Две стрелы» превращаются в дешевую антрепризу, а не в полноценный репертуарный спектакль.
«У Моста» нашел ту тонкую грань, за которой плоская, на первый взгляд, картинка–шутка превращается в объемное 3д–изображение человеческого сообщества. И секрет этот – в развитии персонажей. Именно за счет центральных актеров пьеса «вытягивается» на совершенно иной уровень.
Но разберем этот суп, который еще до начала спектакля заварил в огромном каменном котле Сергей Федотов, по ингредиентам.
Что можно ожидать от людей первобытного общества? Стихийного единства мнений, мелких бытовых неурядиц, ссор из–за еды и женщин, дружбы и вражды. «Мясной бульон» спектакля – массовка первобытного общества, которую играют студенты. Интересный эффект «упрощенности» спектакля – «базовой основы» – дает именно это использование пока не профессиональных актеров, а молодых талантов. Их некоторая несыгранность, «бледность» на фоне таких мастеров сцены, как Сергей Ильин, Валерий Митин и Илья Бабошин, как раз создает ощущение толпы, единообразного овечьего стада, готового следовать за наиболее сильным или мудрым вожаком. Но при этом «бульон» все же наварист – видно, что массовка активно работает с пластикой – чуть угловатой и неспешной, с выражениями лиц – здесь нет ярких улыбок, только угрюмость и некоторая обреченность. Кстати, в «Двух стрелах» «У Моста» не использует традиционную для них многоплановость декораций, словно подчеркивая простоту и однотипность представленного сообщества.
В начале спектакля у персонажей нет таких сложных специй, как любовь и разлука, вера и безверие, дружба и предательство – они добавляются постепенно, по ходу пьесы, разнообразя ее вкус. И вот распускается влюбленный дуэт Ушастого (Илья Бабошин) и Черепашки (Екатерина Красногирова). Вот – из мудрого и не знающего сомнений Главы рода Валерий Митин превращается в усталого старика, у которого нет хорошего выхода и на плечах которого ответственность за жизнь десятков людей. А Владимир Ильин, ратовавший «за благо общины», вдруг становится эгоистичным, лицемерным, рвущимся к власти убийцей. К человеческим эмоциям примешивается первая «проба» для общества социального неравенства, ощущение неотвратимости наказания, игра – хоть и упрощенная – в детективов, адвокатов и прокуроров. И страх.
Страх за себя, за будущее – именно тот секрет фирменного рецепта, который Федотов постепенно, по щепотке, добавляет в атмосферу спектакля. Сначала – у отдельных персонажей, потом у массовки, мастерски нагнетая его с помощью игры со светом и «раскачивающихся» ближе к концу спектакля эмоций актеров. В том числе – и в массовых сценах.
«Мозговой косточкой», деликатесом для ценителей, в этой первобытной солянке, пожалуй, можно назвать игру Сергея Мельникова – Долгоносика. Из незаметной тени, скрывающейся за сидением Главы рода (Валерий Митин), он постепенно становится едва ли не главным действующим лицом, носителем самых ярких эмоций, разрушающий упорядоченный и выверенный мир первобытного племени. А в конце – и вовсе символом всего спектакля, идеи «слабые бесполезны», кричащим призывом к бунту. И символом всей пьесы, в которой добро оборачивается злом, дружба – предательством, а любовь – смертью. Но сама смерть при этом все–таки превращается в надежду.
Анна Петрова
Газета и портал «DЕЛОВОЙ INТЕРЕС»
