13.11.2016
Театр «У Моста» возродил постановку «Зойкиной квартиры»
На минувшей неделе Сергей Федотов представил пермским зрителям обновленную постановку пьесы Михаила Булгакова «Зойкина квартира». Спектакль получился очень фактурным и живым – но скорее в духе легковесных Ильфа и Петрова, чем традиционного Булгакова. В «Зойкиной квартире», хоть и сохранен тонкий и едкий булгаковский юмор, нет глубокой философии «Мастера и Маргариты» или созерцательности «Собачьего сердца».
Известно, что сам Михаил Булгаков очень критично относился к постановкам своих пьес и часто критиковал их. Однако Сергей Федотов – очевидно «булгаковский» постановщик – напомним, что за «Собачье сердце» в 2004 году он был признан лучшим режиссером Чехии. «Зойкина квартира» в вариации «У Моста» интонационно и визуально почти не отличается от картинки, которая возникает при прочтении пьесы. Сам Булгаков говорил о «Зойкиной квартире» – «это трагическая буффонада, в которой в форме масок показан ряд дельцов нэпманского пошиба в наши дни в Москве…» И именно трагическая буффонада и получилась у пермского театра. Собственно постановка очень точно описывается репликой графа Абольянинова, выкрикнутой в самой середине сюжета: «Я играю, горничная на эстраде танцует…Что вообще происходит?».
ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД
Начинать рассказ о любой постановке «Зойкиной квартиры» стоит, пожалуй, с истории самой пьесы. В 1925 году театр имени Вахтангова предложил Михаилу Булгакову написать комедию для постановки на сцене. Действие пьесы происходит во времена НЭПа. Тридцатипятилетняя Зоя открывает на своей квартире швейную мастерскую. Под прикрытием ателье она устраивает дом свиданий – и помогают ей в этом обаятельный мошенник Александр Аметистов и бывший дворянин, возлюбленный Зои граф Павел Абольянинов. Зачем Зойке это? Чтобы сбежать от беспросветной русской действительности – герои с упоением говорят: «В Париж!», «В Ниццу!», «В Монте–Карло!».
Пьесу изначально позиционировали как сатиру на дельцов нэпманского пошиба в Москве – практически все персонажи здесь отрицательны. Каждый герой пьесы – просто готовая картинка о двойных стандартах «приличных людей». Например, «благородный» граф Абольянинов – морфинист, живущий за счет любовницы. «Невероятная женщина» Алла – обманывает любовника и пытается заработать денег в публичном доме, чтобы уехать к жениху. Гусь – главный клиент «Зойкиной квартиры» – размышляет о «чудесных детках» и открыто живет с любовницей.
«Зойкина квартира» с шумным успехом шла в течение двух c половиной лет – даже с ноября 1927 года по апрель 1928–го, когда была официально запрещена в первый раз. Окончательно бороться с пьесой решили после почти двух сотен представлений – в конце концов, ее запретил Главрепетком. Но, даже уйдя со сцены в СССР, пьеса продолжала жить – например, в постановках иностранных театров. Она до сих пор – очень живая, динамичная, а персонажи ее узнаются и в сегодняшней действительности.
В чем безусловный плюс постановки «У Моста» – Сергей Федотов не пытается придать ей зрелищности или «остринки», осовременивая и вставляя в повествование, в сущности, о буднях борделя какие–то пошлые сцены. Даже наряды «модельщиц» особо откровенными не назовешь. И, несмотря на трагизм и абсолютизм отрицательных персонажей, комических эпизодов в спектакле, поставленном Федотовым, много.
ТРАГИЧЕСКИЕ 12 СТУЛЬЕВ
«Зойкина квартира» Михаила Булгакова оказалась, впрочем, не столь известна и любима, сколь «12 стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Однако эти два произведения отделить друг от друга уже не получается – говорят практически все литературоведы. Разумеется, Ильф и Петров, хорошо знакомые с автором пьесы, не могли не видеть «Зойкину квартиру». Поэтому Остап–Сулейман–Берта–Мария Бендер–бей и Ипполит Матвеевич Воробьянинов – буквально «младшие братья» Александра Тарасовича Аметистова и Павла Фёдоровича Абольянинова.
Постановка Федотова лишь подчеркнула это сходство еще ярче, еще рельефнее: кажется, к Ильфу и Петрову обращаются даже эпизодические персонажи пьес. Чем Мадам Иванова, например, не классическая Эллочка–Людоедка с ее короткими, как выстрел, репликами: «Болтун!» или «Вы – дерзкий. В вас есть что–то африканское!».
Откуда читается это сходство? В первую очередь – из костюмного решения в стилистике двадцатых годов. Например, Аместистов появляется на сцене почти точной копией Остапа из знаменитой экранизации Леонида Гайдая – то же потрепанное кашне, тот же некогда модный, а ныне потертый пиджак, те же светлые, ползущие пузырями на коленях брюки. Обстановка Зойкиной квартиры во многом рифмуется с обстановкой квартиры Мадам Грицацуевой. Подчеркивается то сходство и самой постановкой – Абольянинов замедленно манерен, как Киса Воробьянинов, Мадам Иванова говорит замедленным, прокуренным баском. «Потомственный дворянин» Аметистов козыряет плохим французским и подчеркнуто «манерничает. В ответ на его «Это нахальство, Зоя. Пароль донер! Я прекрасно говорю по–французски!» как не вспомнить знаменитое «Же не манж па сис жур»?
ЧТО СКРЫВАЕТ «ДВОЙНОЕ ДНО?»
Сам Федотов определяет свою постановку, как «жестокая комедия». Но жестокость с первого раза видна только эпизодичная, бытовая – в убитом персонаже Портупеи, в действиях Херувима. Реальная жестокость булгаковских персонажей – не в убийствах или принуждении к проституции – а в их абсолютном эгоизме, нежелании считаться с желаниями других и видеть вокруг людей, а не функции. Как потрясающ Павел Абольянинов, которого играет Анатолий Жуков. Он одновременно показывает вселенскую тоску и классическую меланхолию человека, чья птица–душа волею судьбы оказалась в пролетарской клетке, и абсолютно безразличен к Зое, к ее суете вокруг графа, к ее беспокойствам.
Актеры играть в постановках «Зойкиной квартиры» любили всегда – почти у каждого персонажа Булгакова, даже у самого проходного, здесь есть «второе дно». Например, в душе смешного китайца – владельца прачечной Ганзолини – наравне с хирыми попытками заработать и украсть побольше кипит нешуточная страсть к горничной Зойки Манюшке. Попробуйте сыграть одновременно и трагедийного персонажа, нарочито гротескно и бессмысленно вычерченного – и отчаянного влюбленного старика, дорогу которому перешел его же бывший подчиненный. Надо отметить, что у Сергея Мельникова это блестяще получилось. Как и у его партнера – играющего Херувима Никиты Петрова. Хорош и Аметистов в исполнении Валерия Митина – это цельное воплощение этой булгаковской двойственности, он словно интуитивно переключается с «великосветских манер» на совершенно «пролетарское поведение» в рамках одной сцены, разговаривая поочередно то с графом, то с портупеей. И при этом для зрителя он все время остается, по сути, мелким мошенником с «документиком о грыже».
Собственно, «второе дно» персонажей, подводные течения и тайные страсти и становятся главным двигателем сюжета в «Зойкиной квартире». Если бы не страсть к морфию Абольянинова – не появился бы в квартире китаец Херувим... Если б не желание Аллы сбежать в Париж – не случилась бы вся история.
Наверное, самый «открытый» персонаж пьесы – сама Зоя Пельц, которая на фоне своих «соратников» даже вызывает жалость. «Хозяйка мастерской» по сути живет чужими интересами, вертится как белка в колесе, зависит практически от всех мужских персонажей пьесы – и от Абольянинова, которого любит и о котором до последнего заботится; и от Аметистова, который ей угрожает; и от Портупеи, и от Гуся и даже от Ганзолини. У Галины Гринберг Зоя Пельц – зависимая, фактически бесправная женщина, изо всех сил пытающаяся выжить в мужском мире и урвать свой кусочек «красивой жизни», – получилась очень живой и очаровательной, с лисьей хитринкой, вызывающей одновременно и жалость, и уважение, и подспудное раздражение.
Примечательно, как на этом фоне – слегка инородно и чуждо для пермской сцены – смотрится персонаж Бориса Семеновича Гуся, директора треста тугоплавких металлов. Эта инородность оправдана. Эту инородность, случайность присутствия Гуся в «Зойкиной квартире» прекрасно сыграл ведущий актер Русского театра Эстонии Владимир Антипп. Гусь в исполнении Антиппа непривычно эмоционален для любителей «У Моста», он слегка выбивается из остального актерского спектакля. Впрочем, это находка Сергея Федотова – пригласить на роль Гуся «гостевого актера» – по–своему гениальна и абсолютно оправдана. Во–первых, у Гуся совсем другие страсти, нежели у остальных персонажей: пожалуй, он единственный нашел себя в новом мире, он успешен и богат, сорит деньгами и не обращает внимания на условности. Во–вторых, его цель – не деньги, не побег от действительности, но любовь. Низменная, плотская, но тем не менее любовь.
Анастасия Петрова
Dеловой INтерес