19.10.2009
Остриё человеческих отношений на заре истории и в наши дни
3 октября на сцене Пермского театра «У Моста» состоялась премьера спектакля «Две стрелы» по одноименной пьесе Александра Володина. Действие спектакля происходит в доисторические времена.
С одной стороны — дикая природа, «девственные» люди, еще не оскверненные «плодами» цивилизации. А с другой — уже имеет место быть борьба за власть, скорее, за «сферу влияния»: наивность художника, верящего в людскую справедливость противопоставляется жестокости воинов, непонимающих и, наверное, от того нетерпящих инакомыслия. Оказывается, эта проблема была злободневна еще задолго до развития цивилизации. А что если она заложена в самой нашей природе?! Тогда древние люди, питавшиеся мясом мамонта и враждовавшие с другими племенами, были куда как гуманнее современного Человека, вступившего в третье тысячелетие... Не от того ли пьеса А. Володина, написанная в 1967 году, спустя почти полвека приобрела новую актуальность?!
Действительно, постановка «Мостовцев» звучит как набат. Услышит ли его обезумевшее человечество? Вопрос — риторический! В произведении Володина первобытные не услышали... Впрочем, Александр Моисеевич писал не о них, «Две стрелы» — о нас. И этот самый важный, на мой взгляд, смысловой пласт пьесы был очень точно прочитан и передан со сцены пермским театром. Сергею Федотову удалось объединить буквально все: и гротеск, с которым изображено первобытное общество; и ценность человеческой жизни, незыблемую и неподвластную никаким эпохам; и пеструю — зачастую парадоксальную, логически необъяснимую — мозаику человеческих отношений, зависимых, пожалуй, только лишь от наших чувств, главное из которых Любовь. Причем, в проблематике спектакля каждый найдет свою зацепку: детектив, драма, комедия, мелодрама, философская притча органично синтезируют друг с другом.
Казалось бы, сюжет пьесы вовсе незатейлив: при неизвестных обстоятельствах двумя стрелами в спину был сражен соплеменник. Древние люди расследуют, кто же мог совершить злодеяние? Почерк убийства указывает на соседнее враждующее племя, что, собственно, и логичнее всего предположить. Однако выясняется, что выпущенные стрелы принадлежат соплеменнику! Так, испокон века, живущие вместе сородичи, расколоты на два лагеря. Есть и еще одна прослойка — колеблющихся и «жалостливых». Но ни те и ни другие так ни к какому лагерю и не примкнут, — они, в конце концов, тупо пойдут за «победителем».
Впрочем, подтекст пьесы отнюдь не ограничивается детективной канвой, куда более важна философия произведения: «Вчера в лесу на него напал тигр, — рассказывает на совете Человек Боя о молодом храбром воине. — А у него в руках была одна рогатина. И он победил, одержал победу над полосатым! Вот какие люди нам нужны. Вот кому первое место и на совете, и у костра! Потом станем лелеять никчемных и бесполезных. Потом, это я <...> обещаю. Но пока пускай они потеснятся». «Потом станем лелеять никчемных и бесполезных. Но пока пускай они потеснятся...» — вот глубинный, ключевой, наиважнейший лейтмотив володинского произведения, так умело подхваченный «Мостовцами»!!!
Другой отличительной особенностью пермской постановки стало то, что в спектакле удалось объединить характерную для драматургии Володина художественную свободу — от реалистического жизнеподобия до условности притчи, литературного парафраза и сатирического гротеска. Со сцены максимально полно передана глубина и многоаспектность постижения автором пугающей действительности, искусно переложенной на ситуативный пример жизни древнего общества.
И, наконец, не менее важно и то, что виртуозная игра актеров поистине объединяла сцену с залом. Казалось, зритель вместе с героями постановки горюет, сопереживая вдове (Виктория Проскурина) и Черепашке (Марина Бабошина); вместе с Ушастым (Павел Коровин) и Главой Рода (Иван Маленьких) стремится докопаться до истины; сочувствует простоте и недалекости Долгоносика (Сергей Мельников); наконец, противится мерзкому угодничеству Красноречивого (Филюс Мухаметов) и покидает зал, сраженный коварством Человека Боя (Владимир Ильин). Для «Мостовцев» далекая и загадочная древняя стихия каменного века оказалась, как будто, совсем близкой, своей. Пластика и голоса актеров создали ощущение подлинного перемещения в первобытный мир, в его законы, мышление, страхи и радости. Сценография, созданная из настоящих камней, дерева, огня, шкур, открыла вход в первозданную реальность. Реальность, в которой осуществляется открытие и познание начала всех начал человеческих чувств: любви, верности, предательства.
Анатолий Касьянов, кандидат филологических наук
Пермь, октябрь 2009