09.04.2008
Близкий и понятный МакДонах
Ни один из московских театров, поставившие разные пьесы МакДонаха (после того, как их поставил в Перми Сергей Федотов) и никто из московских режиссеров не сумел доказать, что Мартин МакДонах — драматург, который заслуживает своей мировой славы. Только когда я посмотрела во время «Золотой Маски» пермский спектакль «Сиротливый Запад», я поняла, в чем тут дело…
Когда я смотрела московские спектакли, я все время имела дело с очень популярными столичными режиссерами, которые комбинировали разные аттракционы и трюки, каждый в меру своих способностей и в меру своей испорченности. Я люблю совершенно другой театр — русский, психологический, ансамблевый. И я считаю, что только через эту школу и традицию можно решить любую пьесу. И более всего на свете я люблю, когда режиссер не выпячивает самого себя, не демонстрирует, что видел энное количество клипов и фильмов Тарантино, Братьев Коэнов и пр. А подробно разбирает с актерами текст пьесы. И мир на сцене я воспринимаю через людей, через актеров. Именно это я и увидела в спектакле «Сиротливый Запад», в котором вроде бы абсолютно реалистическая, психологическая, подробная среда построена через доскональную игру артистов.
Я понимаю каждую минуту действия, все, что происходит между этими людьми. С другой стороны, это никоим образом не отменило второго, третьего, четвертого плана, того невероятного объема, который спрятан в пьесе МакДонаха. Именно у этого автора от простых и понятных вещей человек выходит на огромную тему ответственности людей перед тем, что они творят на этой земле. И я думаю, что это одна из самых существенных вещей в нашей жизни. Выходит театр и на тему самопожертвования. Жертвы ради людей, ради спасения хотя бы этих двух заблудших душ братьев, без всякой уверенности, что эта жертва будет иметь какой-либо результат. Таким образом, эта история сама по себе смешная, трогательная, веселая, становится огромной, вселенской, необычайно важной и трагикомической. Причем в одно и тоже время человек может смеяться и плакать, параллельно приходя к очень важным выводам для себя: что не нужно себя щадить, если ты можешь чем-нибудь пожертвовать – жертвуй, если ты человек, то не должен сваливать вину на обстоятельства, на среду, на волю всевышнего или на властителей государства. И, в первую очередь, ты должен начинать этот разговор с себя…
Все эти вещи я чувствовала и обдумывала во время пермского спектакля, потому что для меня театр – это, в первую очередь, то, к каким мыслям он меня приводит. Так вот Мартин МакДонах привел меня к благородным мыслям благородными средствами. Этот человек знает грубую материю не столичной, богемной, интеллигентной жизни, а материю простой жизни, простой природы, и эта жизнь буквально кипит в спектакле по его пьесе.
И только тогда, когда отталкиваешься от земли, можно выйти к вечным вопросам: Души, Бога, Вселенной, Устройства мира, Веры и Неверия.
…Конечно, пермский спектакль очень режиссерский. «У Моста» — вообще театр режиссерский, я не верю, что актеры могут сами все это придумать и сыграть. Безусловно, в первую очередь это работа талантливого режиссера, но этот постановщик уважает в актерах не марионеток. Он уважает в них людей, он разговаривает с ними по-людски, и они в его спектакле говорят по-человечески.
В спектакле превосходно все! Но сцена, когда братья начинают друг другу прощать прошлые прегрешения и с каждым следующим витком прощения, отношения все более и более напрягаются, да так, что в какой-то момент становится ясно, что они сейчас «допрощаются» до выстрела и возможного смертоубийства, разыграна виртуозно (по ней можно учить студентов, как играть перемены и переходы психологических состояний). И когда желание братьев повиниться, покаяться перерастает в схватку самцов, непримиримое соперничество двух очень сильных по-своему людей, становится по-настоящему страшно.
В спектакле нет никакого проявления сексуальных проблем, нет ни одного грамма пошлости, но атмосфера, которая возникает в замкнутом пространстве между двумя мужчинами, не знающими женщин, подмечена и сыграна абсолютно точно. Это ужасное напряжение висит в воздухе, хотя об этом нигде не проговаривается, но оно буквально осязается кожей. Как это делают актеры, уму непостижимо! Я считаю, что это — настоящий ансамбль, настоящий театр. То, что называют настоящим театром Станиславского.
Мои друзья из–за границы просят: «Покажи нам русский психологический театр!» Но весь ужас ситуации в том, что во всей Москве я могу показать им только театр Фоменко и театр Женовача. И по сути дела мне больше некуда их позвать. Вот если кто-либо из них поедет в Пермь, я знаю, где могу показать им настоящий русский психологический театр. Ведь новаторство сегодня — это следование Великим русским традициям. Но таких людей, которые им следуют, сегодня остались буквально единицы.
Марина Тимашева, театральный критик, корреспондент радио «Свободная Европа». «Золотая Маска», 2008 г.