12.11.2003
Нехорошая квартира на двоих. Пермский театр «У Моста» в Москве
Пермяки появились в столице с Островским, Гоголем, Булгаковым и Ниной Садур на излете октября, когда одна критическая волна билась о берега «Балтийского дома» а другая набирала высоту для NET (Нового европейского театра), грядущего в ноябре. Фестивали ныне куда моднее гастролей, хотя гастрольная жизнь потихоньку налаживается. Но пока она налаживалась, театры, кажется, почувствовали вкус к жизни фестивальной. Она совсем другая, эта жизнь. Задача показать себя — лишь одна составляющая фестивального смысла. Другая, не менее значимая, — попасть в обойму. Чем фестиваль громче и престижнее, тем дороже место в списке участников. Даже если провалились, если лопали случайно, все равно есть чем гордиться. Гастроли же — рандеву, один на один, я показываю — вы смотрите, и никакого «багета» никакого «гарнира».
Пермский муниципальный театр «У Моста» руководимый Сергеем Федотовым, имеет здоровое студийное прошлое (начинал в ДК местного телефонного завода «Мандатом» Эрдмана). Ныне в его афише — только по Гоголю пять спектаклей! А еще -Шекспир, Гольдони, Островский, Достоевский, Уильямс. Есть и Булгаков, причем самое каверзное для театра сочинение – «Мастер и Маргарита». В сценических кругах бытует мнение, что все, кто связался однажды с этим произведением, обязательно вплетаются в цепь мистических злоключений: получают потусторонние телеграммы, теряют голоса, ломают конечности и прочее. Есть, впрочем, в булгаковском романе и другая каверза: чуть не попал в тон – и расцветают на сцене или мощный китч, или сладенькая мелодрама, или развесистое морализаторство.
Сергей Федотов, однако, рискнул. Зал Театра Наций, где проходили гастроли, был в тот вечер до отказа забит молодежью (случайно ли, из интереса ли к культовому роману?). И пермская версия «Мастера и Маргариты» оказалась именно молодежной. По духу. По интонации. По легкости обращения с потусторонними силами. По «пяти пудам любви». Это все к вопросу о верном тоне. В каком слое многослойного романа какой тон верен? Есть любовная линия, есть мистическая, есть библейская, есть сатирическая — и в какой части преуспеть за три часа сценического времени?
Сатирическую часть режиссер убрал, но интонацию удивительным образом сохранил. Она оказалась разлита в самых неожиданных диалогах: не только Берлиоза с Бездомным, не только Воланда с вышеозначенной парочкой, но и Мастера с Бездомным, и Мастера с Маргаритой. Летучая прелесть булгаковского текста легко и органично присвоена актерами, и это — первый плюс федотовской постановки. Второй плюс – ирония по отношению к инфернальным материям. Не насмешка, а именно ирония, дающая необходимую свободу театральных превращений. Сценографический минимализм (оформил спектакль тоже С.Федотов) здесь как нельзя кстати. Только Берлиоз (И.Маленьких) развел атеистические речи, а справа тихо открылся черный люк, и чуть запахло дымком. Беседка с колоннами, из которой прошествовал Пилат (А.Курганов), точь-в-точь архитектурная поделка в парке культуры и отдыха. Повернулась обшарпанным боком – и вот вам психлочебница (они, как известно, до сих пор гнездятся в графских развалинах). Немного алого света, алой материи — и, пожалуйста, бал, а тут же — и мебель из «нехорошей» квартиры. Этот минимализм непостижимым образом работает на объем. Булгаковская мысль о сопредельности миров становится осязаемой и ведет дальше, к Гофману с его «немузыкантами», не видящими того, что является «музыкантам». Еще один плюс — просто и точно играют актеры. Маргарита (С.Безматерных) красива, но при этом с характером. Мастер (он же Иешуа) – А.Пудов тонок, взнервлен и абсолютно беззащитен. Что самое удивительное, на нынешней сцене эта пара вовсю играет любовь, причем одухотворенную. Абсолютно точны и даже как бы узнаваемы нелепый Коровьев (А.Лепихин), загадочно-опасный Азазелло (М.Юрченко) толстый философ Бегемот (С.Семериков) и Воланд (М.Чуднов) — усталый дядя с острым взглядом.
На этом спектакле настойчиво посещает нас одна мыслишка, не раз, впрочем, и не мне одной приходившая в голову.
«Мастер и Маргарита» — вовсе не эпохальный литераторский труд, а пронзительно щемящая история о любви и вере. От таких историй при чтении сладко замирает именно молодое сердце. Все же, что касается материй художника и власти, было да прошло (дай Бог, не временно). Зато есть вечная драма взаимоотношений художника с миром и собственным «я». Есть сила и слабость, поденщина и озарение, суета и служение. В самом финале, однако, Мастер и Маргарита мирно сидят на диванчике Берлиоза. Неужто «нехорошая квартира»? Похоже на то. Но кто может с точностью утверждать, что любовь и вдохновение даруются только Богом?
Наталия Каминская
«Культура», ноябрь 2003 г.